Голова раскалывается. Открываю глаза, уставившись в потолок, и первое, что я чувствую — это тягучую, свинцовую усталость во всем теле, будто я не спала, а всю ночь таскала мешки с цементом. А еще откуда-то взялась сухость во рту и легкая тошнота, подкатывающая к горлу.
Медленно, со стоном, переворачиваюсь на бок. Солнечный свет, пробивающийся сквозь щели в шторах, кажется назойливым и слишком ярким. Сегодняшняя ночь всплывает в памяти обрывками, как кадры дурного, слишком яркого фильма: вспышки странного света над городом, сводящая с ума тревога, от которой почему-то вдруг зазвенело в ушах, инстинктивное рытье в старых коробках с бабушкиным хламом... свечи, расставленные по непонятному, но ощутимому узору на полу, шепот слов, значение которых я не знала, но которые сами срывались с языка. И ветер. В комнате, при закрытых окнах, ветер, что кружил пыль и заставлял пламя свечей вытягиваться в сизые иглы. А еще глаза. Пронзительные, янтарно-желтые, вспыхнувшие в центре круга, полные немого возмущения и... презрения?
Резко сажусь на кровати, хватаясь за грудь. Слышу, как сердце шумно колотится, отдавая свой ритм где-то в горле. Фамильяр. Кот. Проклятый черный кот, который смотрел на меня так, будто я наступила ему на хвост, а не призвала с помощью магического ритуала. Беглым взглядом оглядываю свою комнату. Жуткий беспорядок: перевернутся коробка, опрокинутые свечи (воск теперь наверняка намертво присох к полу), раскиданные листы бумаги, но никакого кота, никаких чужих следов, кроме воска и кучи разбросанных вещей.
— Похоже на сон, фух, — произношу вслух, утыкаясь лицом в ладони. Кто услышит мои рассуждения про кота-фамильяра, то точно примет за сумасшедшую, впрочем, может оно так и есть, — приснится же такое.
Мысль про сон кажется логичной, почти успокаивающей, но в груди остается подозрительный холодок, а на внутренней стороне ладони, кажется, все еще чувствуется легкое жжение — там, где в моих видениях вспыхнула странная метка. Но глядя на свою чистую, бледную кожу, ничего необычно я не вижу, разве что красный след от царапины, случайно появившейся от пореза канцелярским ножом, но это не то.
Весь день хожу по квартире, как ежик в тумане. Чищу воск с пола, машинально готовлю чай, который потом забываю выпить, переношу вещи с места на место, якобы прибирая. Обрывки сна лезут в голову с навязчивой четкостью: текстура шерсти под пальцами (такая реальная!), низкий, бархатный голос, произнесший что-то вроде: неужели это все, что осталось от твой магии? Меня от этих воспоминаний аж передергивает. Чтобы хоть как-то отвлечься, я пытаюсь сдуть пылинку с книжной полки слабым порывом ветра. Получается, но сразу же накатывает легкое головокружение. Цена. Всегда есть цена.
После обеда на мобильник упало сообщение от моей близкой подруги и по совместительству временной начальницы - хозяйки эзотерической лавки «Лунный Корень» - с просьбой подменить ее на рабочем месте, а то у нее какой-то там форс-мажор. Я почти обрадовалась, ведь это как раз то, что нужно — рутинная, простая работа, чтобы не думать о желтых глазах и о том, что это все может быть реальностью.
В лавке пахнет, как всегда, сандалом, пылью и сушеными травами. Подруга быстро вручила мне ключи, что-то там пробормотала про поставку амулетов и выпорхнула, звеня колокольчиком на двери.
Тишина. Привычная, успокаивающая тишина магазинчика, где девяносто процентов товара — милая бутафория для любителей эзотерики. Вздыхаю с облегчением, разглядывая привычные полочки со всякой всячиной. Вот он, реальный мир. Беру тряпку и начинаю методично протирать прилавок, сдвигая курильницы, стопки открыток с рунами и дешевые хрустальные шары, которые служат лишь для украшения. Подхожу к самому большому, чисто декоративному шару из матового стекла, тянусь к нему тряпкой...
И вдруг из глубины мягкого бархатного кресла для клиентов, что стоит в углу, раздается негромкий, но отчетливый звук: мррр-рррау?
Взвизгнув, шарахаюсь всем телом назад и бьюсь бедром об острый угол витрины. Боль пронзает все тело, аж слезы проступают в уголках глаз, но я даже не обращаю на это внимания. Потому что мой взгляд прикован к кое-кому другому. На кресле, развалившись с королевским, показным безразличием, лежит он - большой, черный как смоль кот. Его шерсть отливает синевой в тусклом свете ламп магазина, а огромные желтые глаза, полные немого, убийственного сарказма, пристально смотрят на меня. Он медленно, лениво вытягивает переднюю лапу, разминая когти о бархат обивки.
Так это... не сон. Неужели у меня действительно получилось призвать фамильяра?
Сердце бешено колотится, а в голове стучит барабанная дробь. Я замираю, стиснув в потных пальцах тряпку, не в силах вымолвить ни слова. Он что, все это время был здесь? Или... сейчас появился из воздуха?
Кот, не отрывая от меня взгляда, медленно облизывается, будто только что проглотил невероятно глупую, но вкусную канарейку. Кладу тряпку на прилавок с преувеличенной аккуратностью, давая себе секунду на то, чтобы голос не дрогнул и звучал ровно.
— Моё почтение. Позвольте уточнить: эта очаровательная опция внезапного материализования для тонизирующего испуга идёт в базовой комплектации нашей связи? Скромный сигнальный аксессуар вроде колокольчика был бы кстати, — с улыбкой разглядываю новое для меня существо.
