Еще один день без происшествий, скука? Я бы так не сказала, китаянке приходилось работать практически каждую ночь в Золотом Драконе, благо всего до двух часов ночи. Впрочем, госпоже Феникс нравилась ее работа, разве не приятно получать любовь толпы и восхищенные взгляды когда ты выходишь на сцену? И это после сотен лет тьмы и одиночества. Ладно, ладно, ладно... Со своей второй безумной половинкой живущей в закоулках разума темной.
Сегодня в Чайна-Тауне было тихо, день не нес с собой ничего нового. Утро почти в "обед", а что делать если работаешь ночами? Легкий завтрак, и тренировка тай чи на крыше своего одноэтажного дома. Говорят, что раньше это место было автомастерской построенной в тупике в проулке, но потом его переделали под квартиру, после того как хозяин мастерской пропал без вести, но чему удивляться? У него ведь были огромные денежные долги перед Триадой.
Новая хозяйка дома оказалась не слишком общительна, но зато облагородила фасад наняв художников чтобы разрисовать стены, положила красную традиционную китайскую черепицу на бортики крыши, а на самой плоской крыше организовала сушилку для белья, тренировочную площадку, и место для отдыха, ведь это только с одной стороны проулок, а с другой открывался прекрасный вид на ЛА.

На часах было уже за полночь, погода за окном не вызывала желания высовывать нос на холодный воздух, а сама Юн Хэ уже и под одеяльце спряталась сладко посапывая, но потом... Тишину ночи нарушил бешеный лай соседской собаки, бедняга жила на крыше соседнего дома и оттуда лаяла на весь проулок! "Проклятие! Да заткнись ты уже шавка!" мысленно проворчала девица закрывая уши руками.
Неожиданно кто-то забарабанил в ее дверь, "Да вы издеваетесь, кто там?" Во тьме комнаты по лицу пробежались темные жилки и исчезли. Таки поднявшись, сунула ноги в мягкие тапочки и пошла к двери.
Сняв с ножки тапочек, китаянка собиралась им настучать по голове тому кто барабанил в дверь. Неожиданно стук прекратился, но не лай собаки. Юн Хэ открыла дверь ровно в тот момент когда стоящий уже почти у порога мужик с арбалетом направил свое оружие на какую-то блондинку вжавшуюся в стену у двери!
Темные глаза расширились, и тапочек заместо того, чтобы шлепнуть по макушке блондинку полетел в стрелка стоящего в метрах пяти от двери. Как это называется? Если уж хочется, можете назвать это "Тайным ударом - Тапочек Ярости!". Госпожа Феникс бросилась следом за тапком ступая на холодный асфальт. Охотник отвлекся на тапочек от чего его стрела сорвавшись с арбалета лишь выбила щебень рядом с лицом загнанной в угол волчицы, в то время как сам охотник неожиданно получил удар пяткой с разворота в живот, и сложившись пополам выронил арбалет.
Где-то в соседнем окне включился свет, а потом и еще один. Мужчина чертыхаясь поднялся злобно смотря на азиатку которая так невовремя выскочила, и попятился назад.
Шикнув, Юн развернулась и взяв девчонку за руку втолкнула в свою квартиру закрывая дверь на замок и цепочку, развернулась на пяточках.
- Ты еще кто такая? - Что склонила голову на бок, и лишь теперь заметила кровоточащую руку, видать болт арбалета был с серебром, и это мешало регенерации. - Вот же... - Глаза темной встретились и испуганным взглядом жертвы. - Ладно, присядь, он уже ушел, я найду чем обработать твою рану, угу?

Минори вызвалась на эту встречу добровольно. Хоть и Вон Ён обычно действовал её руками, в этот раз он хотел решить всё сам. Сато не хотелось быть той, что прячется за чужими спинами, боясь выйти из своего укрытия и наконец встретиться со своим болезненным прошлым.
Она больше не боялась древнего вампира, ведь уже давно сравнялась с господином Савада по силе, хотя и её силы были другого характера.

Когда они познакомились, она была совсем юной лисичкой, с одним теневым хвостом за спиной. Тогда Минори была для него слабой и практически бесполезной, хотя лисица очень старалась развивать свои силы, чтобы Джин был доволен. Она ему верила, доверяла свою жизнь и стала разменной монетой в его играх.
Она чувствовала опустошение тогда, когда её предали. Она прошла через настоящий ад, попав в руки к демону, который желал лишь поглотить силы теневой кицунэ.  Каждый удар сердца отдавался эхом в ушах, напоминая о боли, унижении, и той абсолютной беспомощности, что она чувствовала в темном логове. Демон, чье имя она выжгла из памяти, методично ломал ее волю, питаясь ее отчаянием. Он хотел сломить не только ее тело, но и ее дух, потушить тот огонь, что горел в душе кицунэ. Она почти сдалась, когда её спасли.

Сожалел ли Джин Савада о том, что лишился верного союзника или ему было плевать? Минори какое-то время задавалась этим вопросом, убивала в себе все добрые чувства, что испытывала к господину. Возможно, сожаление Савады было не о потере дружбы или преданности, а о потере эффективного инструмента. Но другая часть Минори шептала, что Савада слишком расчетлив и хладнокровен, чтобы испытывать какие-либо сентиментальные чувства. Союзники приходили и уходили, это было частью его мира, частью игры, в которой главное – победа. И если для победы требовалось пожертвовать пешкой, он делал это без колебаний.

И пока они с Вон Ёном не начали подготовку к ритуалу освобождения древних вампиров, Мина не вспоминала о Джине. Минори считала, что полностью стерла его из своей жизни, что даже если они снова встретятся, она будет смотреть на него ледяным взглядом, полным равнодушия и ненависти. Пять сотен лет должно быть достаточно, чтобы прошлое наконец отступило.

Старая церковь выглядела почти заброшенной. Облупившаяся краска на стенах, покосившийся крест на колокольне, перевернутые лавочки и исписанные стены снаружи – все говорило о том, что ее давно забыли. Лишь редкие посетители, возможно, местные жители, помнившие ее былое величие, изредка наведывались сюда. Странное место для встречи, но Минори не знала, что оно могло значить. Они не предупредили Джина о смене лица, которое должно явиться на переговоры. Минори не боялась попасть в ловушку. Справиться с кицунэ было не так-то просто.

Тяжелая дубовая дверь с трудом поддалась, издав протяжный скрип, разнесшийся по тишине. Внутри царил полумрак, свет едва проникал сквозь узкие витражные окна. Запах пыли и ладана смешивался с запахом сырости, создавая специфический аромат старины.

Джин стоял один, пламя свечей дернулось от ветра, что впустила с собой кицунэ.

Он тоже узнал ее. Замер, словно столкнувшись с призраком. Их взгляды встретились и, казалось, пронзили друг друга насквозь. В этом взгляде было все: и боль, и обида, и какая-то робкая надежда, которую Минори яростно старалась подавить. Он сделал шаг вперед, и этот шаг сломал хрупкую стену, возвращая все то, что она подавляла долгие годы.

[indent]Клубный темп сегодня слишком давит на голову, виски разбивает нестройным ритмом. Её пульс не двигается в такт, как обычно, синхронизируясь с чувствами и эмоциями. Музыка нынче неживая, болезненная, предупреждающая. Что-то невольно разбивается на задворках сознания. Сердце разовой задержкой замирает, словно предчувствуя, что нынешнее выступление закончится ничуть не лучше прошлого.
[indent]Взгляд скользит по сцене, где говорят аппаратуру. Там же встроен пилон для гоу-гоу. Когда меня унесло в такую степь? Почему просто не сменила деятельность, а теперь считаюсь с муками собственной совести, что буквально кричит о правилах, которые она так не хотела нарушать. Потому что музыка была моей душой? Потому что иначе я не могла, меня ничто больше не интересовало? Верно. А еще тому виной была она, чертов беглянка, которая уже третий год не дает о себе знать.
[indent]Я побывала во многих барах, пыталась привлечь её внимание, чтобы она увидела меня, поняла, что я еще жива и жду её. Хочу забрать её куда-нибудь, лучше подальше от этого места. Желательно, туда, где не будет постоянных погонь за нашими душами. Деревню заброшенную? В другую страну? Если бы можно было покинуть Корею, я, быть может, так и сделала. По воде, например, ведь нам ничего не стоит вырваться именно таким способом. Нужно ли? Снова учить язык людей, другой, менее родной. Память у русалок отменная, но она не спасала от других проблем.
[indent]Иногда я сожалела, что не родилась кем-то иным. Жить в постоянном страхе - невыносимо. Со временем начинаешь понимать, что это лишь подталкивает к одиночеству. Когда семьи больше нет, и поддержки ждать неоткуда, хочется закрыться в собственной раковине и не отсвечивать. Бороться желания просто не возникает.
[indent]"Пока я не увижу хотя бы твоё мертвое тело, я не успокоюсь, слышишь?"
[indent]Где бы не была эта своевольная русалка, она обязана меня почувствовать. Если мы в одном городе - обязательно.
[indent]Со стороны сцены что-то громко пыхнуло - тестируют спецэффекты. Смрад гари донесся до чуткого обоняния, заставляя меня покачать перед носом ладонью. Нужно было уходить делать макияж, стилист уже наверняка нервно курил, потому что в последние недели я вела себя крайне неадекватно. По его мнению, разумеется. Он же не знал, что меня буквально разрывало от желания сбежать еще на той неделе. Я терпела, не могла уйти, пока не удостоверюсь, что та ниточка, которая привела меня в Сеул, окончательно оборвалась.
[indent]Тяжелое дыхание обрывается, когда на плечо ложится чья-то рука. В клубе не так много людей, его только открыли на ночную смену. Это мог быть Нэджи Кан, что заботился о моем графике, будто сам меня форсил весь этот год. Привязался. Я подкатываю глаза, несколько раздражённо - хватит меня опекать, я уже не маленькая! - и делаю оборот ровно настолько, чтобы заметить, что фигура мужчины более крупная и он минимум на голову выше. Нэджи был низкорослым.
[indent]- Набегалась?
[indent]Я неровно выдохнула, ощутив, как холод сковывает внутренности, слегка подняла подбородок, чтобы поймать горящий прохладной яростью взгляд. Старшенький. Ну, конечно.
[indent]Мужчина наклоняется, чтобы слышала только я, понижая голос почти до шипения, при этом не отпуская костенеющего плеча. Почти любовно перехватывает мой подбородок, фиксируя в таком положении. Я стараюсь не дышать и не давать повода ему сагрессировать - о, у семейки полу-сирен бывали кровожадные замашки, - и лишь терплю его, сглатывая быстро сохнущую слюну.
[indent]- Долго же я искал тебя, дорогуша. Добровольно пойдешь, или здесь тебя выпотрошить?
[indent]"Выпотрошить бы тебя и твоих братьев..." - в голове пронеслось то, что я никогда бы не сказала вслух. Не в том положении, когда мне даже бежать было некуда.
[indent]Я неохотно киваю, зная, что Хван не отвяжется от меня, пока не сломает мне шею, и стараюсь не делать лишних движений. Запястье, которое он перехватывает, чтобы максимально добавить дискомфорта, саднит. Он тянет меня за собой, разворачивая, будто тряпичную куклу. На каблуках передвигаться не так удобно, как босиком, но я стараюсь поспевать за ним, отчаянно делая непринужденный вид. Парочку посетителей мужлан просто отпихивает в стороны, не заботясь хоть как-то прикрыть свои намерения. Люди удивлённо косятся, кто-то тычет пальцем в нашу сторону, узнавая меня.
[indent]- Я сама дойду!
[indent]В служебное помещение его бы не пустили, зато закоулок в виде вип-ложи пока никто не сунулся. Охраны нет, все на контрольно-пропускном. Как он просочился - одному морю известно. Смазливое личико и деньги семьи. Да уж, эти и тут успели отличиться. Наемными убийствами решили подработать, не иначе.
[indent]- Думаешь, я тебе поверю? - Хван шипит, вдавливая меня за шею в стену ложи, - Где Лин?
[indent]Горло судорожно стягивается, заместо внятного ответа я могу лишь хрипеть. Мужчина садистически кривит губы, но ослабляет хватку. За шторами видно лишь его спину, можно подумать, что тут никого не удерживают силой, а лишь "мило беседуют тет-а-тет". Я жалобно выдавливаю из себя что-то вроде мольбы.
[indent]- Не знаю... Пусти, мне больно. Я правда не знаю, где она.
[indent]- Врешь, - в его голосе слышится сталь, зато на лице почти удовольствие от происходящего. Он склоняется ближе, чтобы я могла ощутить его парфюм и запах губ, - О, ты же не знаешь, как умерли остальные, верно? Не мучился лишь твой брат.
[indent]О подробностях, что делали с моими сестрами я слушать не желала, но меня никто не спрашивал.
[indent]- Сволочь, - сквозь зубы выдавливаю, беспокоясь больше за сестру, которую они пока не нашли. Если бы нашли, то этот бы сейчас не старался её запугать. Но тот факт, что она вообще неизвестно с кем и где меня пугал больше, чем моя собственная безопасность. Она не могла меня бросить, но что, если она сама попала в передрягу, и теперь не могла связаться со мной? Учитывая, какие вещи творились повсюду, её банально мог найти кто-то и не из членов проклятой семейки.
[indent]- Следи за словами, - он шлепнул меня по губам, отчего мне пришлось прикусить губу, с ненавистью провожая взглядом его руку. Оккультный кинжал, принадлежавший его семье, древний, как борода самого первого тритона, скользнул лезвием в разрез корсажа. Я задержала дыхание, вжимаясь в покрытую велюром стену, кожей ощущая, как клинок срезает плотное кружево под корсетом, почти царапая кожу - Или будет действительно "больно".

[indent] Джун боялся отца до смерти. Когда у того было плохое настроение или в делах что-то шло не так или Ё Джун как-то провинился перед ним – не важно, отец всегда находил способ сбросить пар через избиения. Каждый день было невыносимо возвращаться после школы домой, правильного времени для этого не существует. Он ходил на допы и приходил позже – мог за это получить, он приходил после школы сразу – мог за это получить. В те моменты, когда родители его игнорировали Джун чувствовал себя одновременно паршиво и одиноко. Он даже думал, что это форма любви такая. Что-то вроде «бьет, значит любит». Но удары отца нередко были такими сильными, что это вызывало сомнения – нельзя так любить сильно.

[indent] Если домой возвращался Чондэ на ночь-другую, Джуну доставалось и от него, но это случалось редко. Самой страшной провинностью было при родителях на ужине с коллегами родителей или бизнес-партнерами ляпнуть что-то недостойное – вот тогда едва дверь за гостями закроется и парню прилетает по меньшей мере мощная пощечина.

[indent] Он не мог ответить на вопрос любит ли семью, но знает, что боится. Только Хён был к нему добр, такой же «неудавшийся сын», как и Джун, но вполне самостоятельный. Иногда его звали на ужин с гостями, как трофей, все-таки Бэкхён был красив, хоть и не удовлетворял родителей своим жизненным успехом. Но Хён живет своей жизнью, Джун не докучает ему, отчего-то считая, что он как будто заслужил это. Наверное, в Корее неверный культ родительского почтения.

[indent] Сегодня будто все сложилось воедино: и паршивое настроение отца и косяк со стороны Джуна в виде высветленных волос. Отец захлопывает дверь за ним и продолжает орать, Джун лишь пытается тихо остановить его, умоляет остановиться, называет его «отцом». Но все это как будто больше бесит родителя, он то и дело хватает Ё Джуна за волосы, вынуждая чуть запрокинуть голову и хлестко бьет по лицу. У отца рука тяжелая, от нескольких ударов лопается губа, ссадина на переносице появляется от увесистого перстня и Джун все безуспешно пытается прикрыться руками, чем раздражает родителя ещё сильнее.  И звать маму нет смысла. Она не придет.

[indent] Но когда дверь вдруг распахивается, Ё Джун вдруг чувствует испуг – а вдруг мать надоело слушать его попытки остановить отца, и она решила присоединиться? Но хватка ослабла, и он смог опустить руки, увидеть Хёна. Надежда и радость от вида брата тут же захлестнули его, обжигая глаза. Но плакать Ё Джун не смел. Если брат сейчас в своей манере что-то не, то скажет, то накликает гнев отца на себя.

[indent] - Хён, - тихо выдохнул он, касаясь руки брата, с опаской глядя на отца. В любой момент тот может потерять контроль, Джун паршивый драчун, он не сможет противостоять отцу, а спихивать все на Бэкхёна он просто не мог. Даже мать подключилась, желая прогнать среднего сына, но Хён не слушался. В нем был тот стержень, которого так не хватало его младшему брату. Но, чего можно ожидать от подростка?

[indent] - Хён, не надо, - тихо пытался предостеречь брата Джун, а тот огрызался, не скрывая гнева от всего происходящего здесь. Под гневным взглядом отца Джун вздрогнул, ему так хотелось бы спрятаться за спиной Хёна, но привычки такой не было, так что пришлось воздержаться от такой идеи, благо, что старший брат уже все взял в свои руки и подтолкнув Джуна к выходу, собрался вывести его отсюда. Ох, это вызовет ещё больше отцовского гнева, но подсознательно Ё Джун хотел убраться отсюда, поэтому не сопротивлялся.

[indent] Им надо бежать. Бежать как можно быстрее отсюда, пока отец или мать не решили преградить им путь.

[indent] Обернувшись, Джун слабо дернул уголком губ, глядя на брата, но это заметил взбешенный отец, так что взгляд снова был обращен в пол. Лишь бы это никак не отразилось на Хёне.